Давным-давно во времена союза нерушимого республик свободных, когда вдоль наших границ был растянут непроницаемый железный занавес, и о событиях за рубежом люди узнавали в основном из правдивых советских газет, мой дед вернулся из своего первого рейса в Европу. Он уже какое-то время успел поработать судовым механиком в речном флоте, прошёл кучу проверок и, наконец, отправился смотреть мир на одном из кораблей нашего славного торгового флота.
Разумеется, возможность послушать его откровения о загнивающем Западе упускать никто не хотел.
Родня усадила его за стол, накормила, напоила и приготовилась задавать вопросы.
- Ну! Как там на Западе-то?
Уж не знаю, что они ожидали услышать, но дед поразил всех:
- Да хуже чем у нас нигде не живут.
В комнате повисла гробовая тишина. Взгляды близких и дальних родичей похолодели. Наконец, один из них осторожно и с подозрением спросил:
- Слушай... А тебя там не завербовали?
С тех пор столько воды утекло. Уж и страны той больше нет. Но у деда это до сих пор одна из любимых баек, когда речь заходит о правде и отношении к ней.
Разумеется, возможность послушать его откровения о загнивающем Западе упускать никто не хотел.
Родня усадила его за стол, накормила, напоила и приготовилась задавать вопросы.
- Ну! Как там на Западе-то?
Уж не знаю, что они ожидали услышать, но дед поразил всех:
- Да хуже чем у нас нигде не живут.
В комнате повисла гробовая тишина. Взгляды близких и дальних родичей похолодели. Наконец, один из них осторожно и с подозрением спросил:
- Слушай... А тебя там не завербовали?
С тех пор столько воды утекло. Уж и страны той больше нет. Но у деда это до сих пор одна из любимых баек, когда речь заходит о правде и отношении к ней.